Затянувшийся полёт - Страница 76

Удивительно, но за ту секунду, в течение которой машина противника проносилась мимо, глаза Андрея успели увидеть многое. Например, зарегистрировать два попадания. Первым у "лаптежника" оторвало правую "лапу", кувыркнувшуюся в воздухе прямо перед носом у истребителя Воронова. А вот второе пришлось прямо по кабине стервятника.

А еще Андрей успел заметить нарисованные на борту фашиста, слева от фюзеляжного креста, две буквы, обозначавшие принадлежность ко второй штурмовой эскадре Люфтваффе, входившей в состав авиакорпуса фон Рихтгофена. Значит, он таки действительно здесь!

Заложив боевой разворот, Воронов осмотрелся. Врагов оставалось двое – о судьбе третьего красноречиво свидетельствовал черный столб дыма в конце пробитой падающим самолетом в ветвях деревьев просеки. Следовавший за ведущим на дистанции в полкилометра Галлай, видимо промазал – сказался недостаток боевого опыта. До шоссе оставалось еще километра полтора – надо успеть атаковать второй раз, потому что оставшиеся немцы сворачивать с боевого курса из-за гибели товарища явно не собирались. Разворачиваясь, самолет Андрея на несколько секунд попал в сектор обстрела бортстрелков "Юнкерсов", чем те не преминули воспользоваться, дав пару очередей из своих спаренных пулеметов. Но на такой угловой скорости шансов попасть у них практически не было – трассеры прошли далеко в стороне.

За счет большой разницы в скорости Андрей обогнал в боевом развороте медлительных "лаптежников" и заходил теперь справа, почти перпендикулярно их курсу. Так он был недосягаем для бортстрелков.

Еще очередь! Теперь попадание получилось более полным – немецкая машина еще в воздухе развалилась на несколько кусков. Марк тоже не подвел – последний бомбер рухнул в сотне метров от шоссе. Успели! Уйдя горкой в высоту, Андрей заметил вдалеке еще несколько троек "лаптежников". Но их уже атаковали наведенные с поста управления дежурные звенья истребителей…

После того, как вместе с механиками опрокинули по сто грамм "за почин" на фоне двух свеженарисованных на борту самолета звездочек – наземные войска подтвердили факт сбития почти сразу же, Андрей поспешил в штаб. И прибыл туда очень вовремя – Жуков устраивал разнос командующему авиацией Северно-Западного фронта генерал-лейтенанту авиации Кравченко:

– Вы нам срываете все сроки наступления! Под трибунал пойдете! – орал разбушевавшийся генерал. – После того, что вам придали такое количество авиационных соединений, вы не способны обеспечить господство в воздухе на направлении главного удара?!!

– Активность немецкой авиации оказалась гораздо выше, чем ожидалось. Наши данные о их авиационной группировке были неполны. Требуется усиление резервами.., – попытался оправдаться тот.

– Ерунда! – перебил его Жуков. – Это пустые отговорки!

– Он прав, – вмешался Андрей. – Наши войска штурмует авиакорпус фон Рихтгофена, которого здесь быть не должно.

– Что?!! С чего вы это взяли? – гнев командующего группировкой обратился теперь на Воронова. – Пытаетесь прикрыть своего подельника? Вместе с ним отправитесь под трибунал!

– Товарищ Жуков! – Андрей намеренно не обратился к командующему по званию, чтобы привести того в чувство. – Прошу на меня не орать и, тем более, не грозить трибуналом! Я не ваш подчиненный!

Жуков, которого поначалу ввел в заблуждение летный реглан Воронова, так и не снятый Андреем после вылета, вспомнил, что этот молодой человек – инспектор Ставки и, по слухам, личный советник Самого. Поэтому резко сбавил градус разговора:

– Откуда у вас такая информация? – поинтересовался он уже почти спокойным, деловым тоном.

– Только что сбил двоих, – похвастался Андрей. – У них на бортах опознавательные знаки частей, принадлежащих Восьмому авиакорпусу. Это неспроста. Немцы тут явно что-то планировали, корпус Рихтгофена где попало не появляется.

Жуков озабоченно задумался:

– Хорошо, я обращусь в Ставку с просьбой усилить нас авиацией. Но что, все-таки, планировали немцы?

Ответ пришел на пятые сутки наступления. За день до этого, ценой значительных усилий, советские войска перерезали главную транспортную магистраль, по которой шло основное снабжение Четвертой танковой группы. Теперь та оказалась практически окруженной. Оставшиеся севернее небольшие проселочные дороги не могли полностью удовлетворить ее потребности, тем более, что и они вот-вот будут перекрыты. В тот же день арьергард группы Гепнера, развернувшись на сто восемьдесят градусов, попытался деблокировать шоссе, но увяз во встречном бою с правофланговым мехкорпусом советской ударной армии.

А на следующее утро все перевернулось. Из лесов около Двинска, совершенно неожиданно для советского командования, выскочила Третья танковая группа Гота, которая, по всем данным, должна была сейчас топтаться у оборонительной линии чуть севернее Минска. Ясно было, что ее скрытый поворот на север начался еще до начала советского контрнаступления и имел совсем другие задачи. И хотя планы немцев были нарушены, но наличие целой, пусть и немного потрепанной в предыдущих боях, танковой группы у основания советского "клина" пришлось очень кстати. Прикрывавшие его левый фланг стрелковые дивизии не были готовы к противостоянию с таким сильным противником. И к вечеру Гот, разметав их оборонительные порядки, вклинился в советскую оборону настолько, что угрожал перерезать теперь уже основную транспортную артерию армии Ватутина. А сложная ситуация в воздухе не позволяла остановить его авиаударами.